В фильмах можно видеть, как после смерти мамы ребенок начинает заикаться.
То же касается травм, возникающих во время экстремальных игр, например, когда ребенка закрывают в темной комнате и разнообразно пугают.
У одних это может вызвать аффективный шок, сопровождающийся фобией, заиканием и пр., у других – нет. Потому такую травму нельзя оценивать изолированно (Гурьева. Психогенные расстройства у детей и подростков).⠀
После рождения ребенку требуется время расположиться рядом с материнской грудью, он ощупывает ее тело, хочет ощущать, что колени матери всегда в доступе, чтобы на них забраться. Он надеется, что мать его поймет и даст стабильное место рядом с собой.⠀
Как взрослые постепенно узнают друг друга, подходя с каждой «встречей» ближе, так и ребенку нужен адекватный отклик на себя при каждом приближении для образования связи.⠀
Игра в «ку-ку», когда объект то теряется из виду, то появляется, помогает поверить, что объект рядом, даже когда пропадает «в темноте». Ребенок счастлив находить объект. И в панике, если не находит.⠀
Заикающийся пациент может переставать заикаться на сессиях благодаря стабильности сеттинга и, наоборот, может обнаруживать заикание в переносе и регрессе, боясь перерыва и/или повторения разрыва.⠀
Рассмотрим 2 кейса.
1. Эдмунд, 2,5 года.
«Мама пришла ко мне поговорить о своих проблемах, а Эдмунда привела с собой. Пока я разговаривал с его мамой, Эдмунд находился в моей комнате, и я поставил между нами стол и маленький стульчик для Эдмунда, которые он мог использовать по своему усмотрению.⠀
Он выглядел серьезным, а не испуганным или подавленным. Он спросил: "А где игрушки?" Больше, за этот час, Эдмунд не произнес ни слова.⠀
Несомненно, ему сказали, что будут игрушки; я велел ему поискать в другом конце комнаты на полу у книжного шкафа.Заполучив полное ведерко игрушек, он играл очень сосредоточено и неторопливо, пока я консультировал его маму.⠀
Мама смогла точно выделить значимый момент в жизни Эдмунда, когда ему было два года и пять месяцев. В этот период Эдмунд начал заикаться, после чего он перестал говорить, "потому что заикание его пугало".⠀
Мы с мамой Эдмунда находились в консультативной ситуации по поводу сына и ее собственных проблем, а Эдмунд в это время выставил на стол несколько вагончиков игрушечного поезда, расставлял их, прицеплял друг к другу и возил друг за другом. Он был всего в двух футах от своей матери. Через некоторое время он забрался к матери на колени и некоторое время вел себя как младенец. Мама отреагировала и естественно, и адекватно. Потом он сам слез и вновь принялся играть за столом.⠀
Спустя примерно двадцать минут мальчик начал оживляться и пошел в другой конец комнаты за новой порцией игрушек. Несмотря на тамошний беспорядок, он отыскал и принес клубок веревки.⠀
Мама (несомненно задетая его выбором, но не осознающая символики) заметила: "Большая часть невербальной активности Эдмунда — в том, что он постоянно цепляется за меня, ему нужно постоянно быть в контакте с моей настоящей грудью и настоящими коленями".⠀
В тот период, когда у него началось заикание, Эдмунд уже начал уступать, но вместе с заиканием к нему вернулось и недержание мочи, а затем последовала и потеря речи. В то время когда происходила консультация, он только-только начинал вновь взаимодействовать с окружающими. Мать рассматривала это как часть процесса выхода из регрессивного этапа в развитии сына.⠀
Его мама заметила, что, будучи младенцем, он отвергал все, кроме груди, пока не вырос настолько, чтобы пользоваться чашкой. "Он не выносит суррогатов — сказала она, имея в виду, что он никогда не стал бы пить из бутылочки; и неприятие никаких заместителей стало устойчивой чертой характера мальчика. Даже бабушку, мать его мамы, от которой он без ума, Эдмунд полностью не принимает из-за того, что она не настоящая мама.⠀
Всегда только мама укладывает его спать. Когда он родился, у мамы были проблемы с грудью и первые недели ему приходилось изо всех сил деснами цепляться за грудь, не отпуская.
Его поведение вызывало у матери прилив нежности, но возможно, именно это защитило ее от болезненного негативного ощущения себя. В десять месяцев у него уже появились зубы и он пробовал кусать грудь, но не до крови.⠀
В этой игре мальчик продемонстрировал многое, о чем говорила его мама (хотя онаговорила и о себе тоже). Он сообщал нам о приливах и отливах внутри него, которые швыряют его прочь от зависимости и обратно. (Д. Винникот. Игра и реальность. 1967b).⠀
2. Взрослый пациент. Заикание на сеансе.
«По определенной причине я дал пациенту интерпретацию, прояснявшую его чувства привязанности к своей матери за ее способность справляться с упрямым ребенком и выражение им этих чувств.⠀
Пациент попытался выразить свое согласие со мной, но, хотя ему нужно было сказать лишь несколько слов, их произнесение было затруднено весьма отчетливым заиканием, так что высказывание этого замечания растянулось не менее чем на полторы минуты.⠀При этом казалось, что он задыхается: хватая ртом воздух, он производил булькающие звуки, словно его опустили под воду. Я обратил его внимание на эти звуки, и он согласился, что они довольно странные».⠀
«Пациент чувствовал, что существует некий объект, мешающий ему использовать проективную идентификацию». (У.Р. Бион. Нападение на связь).⠀
Он чувствовал, будто частям, которые он хотел разместить в психоаналитике (проективная идентификация), тот помешал в себя проникнуть (а именно: благодарность к матери и желание контакта с ней). Однако этому предшествовали ассоциации, которые привели У. Биона к такому мнению.⠀
Деструктивные нападения на вербальное мышление пациента на сеансах имеют целью также запретить связь между пациентом и терапевтом, повторяя травму.⠀Поскольку аналитик должен установить связь с пациентом путем вербальной коммуникации, У. Бион давал интерпретацию поведения пациента, нацеленного на разрушение того (речи), что связывало вместе два объекта (психоаналитик и пациент, пациент и мать).⠀
В 1-ом же примере мы видим движение Эдмунда вперед к объекту и назад. Его так пугает возможность потери, что он играет в «паровозики» и выбирает веревку, чтобы надежно «привязать себя». Вероятно, он думает, что это поможет ему переживать внутренний обрыв контакта, который наглядно прорвался в заикании.⠀
Речь является направлением либидо в сторону объекта. При заикании либидо спотыкается о разрыв связи.⠀
Заикающийся человек либидинозно двигается вперед к объекту, проговаривает слог — и бежит назад. Так он защищает себя (контролирует) от повторения потери, боясь в следующий слог обнаружить невозможность связи с объектом.
...
Дорогие читатели и коллеги,
Я не имею возможности своевременно дублировать на сайте все психоаналитические размышления. Вы можете больше постов найти в моем ТГ: @psy_naumchuk, https://t.me/psy_naumchuk
Я - Психоаналитический психотерапевт ОПП, клинический психолог. Принимаю очно в Москве, кабинет на Проспекте Мира. Супервизор сервиса YouTalk и аспирант ИП РАН.